Университет в лицах: Владислав Владимирович Кузь

• 29 апреля 2020
• 6972

Мурманский арктический государственный университет совместно с региональным отделением Российского общества «Знание» продолжает реализацию медиапроекта «Университет в лицах». Каждый месяц мы рассказываем о преподавателях и учёных, которые работают в опорном вузе и активно вовлечены в образовательную и исследовательскую деятельность. Ведь за каждым выпускником, за каждой опубликованной статьей, каждым исследованием стоит человек.

В апреле героем проекта стал кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и права, почётный работник сферы образования Российской Федерации Владислав Владимирович Кузь. Мы поговорили с ним о научных интересах, системе исторического образования в регионе, современной молодёжи и жизненных принципах.

Владислав Владимирович, расскажите, как Вы пришли в науку?

Серьезная научная деятельность началась у меня практически одновременно с преподавательской работой в университете (тогда еще институте). Мне в этом смысле повезло — я попал в удивительную научную и преподавательскую атмосферу, сложившуюся на кафедре истории. Мне было у кого учиться. Я с гордостью могу сказать, что, как говорится, очно воспринимал опыт Ивана Федоровича Ушакова, Алексея Алексеевича Киселева, других ученых кафедры. Огромен вклад в моё становление на научном поприще и моего непосредственного научного руководителя — Олега Юрьевича Климова. Сейчас он заведует кафедрой истории Древней Греции и Рима в Санкт-Петербургском университете, кстати, единственной кафедрой такого профиля в России.

Да, атмосфера. Это был целый мир большой науки и больших ученых, в который мне посчастливилось попасть.

Сложно ли было выбрать тему научного исследования?

Мне удалось практически сразу же определиться с темой моего научного исследования.

Ещё в студенческие годы я интересовался древней историей, точнее, историей Античности. Но наибольший интерес для меня стала представлять история раннего (античного) христианства.

Этим термином обычно обозначают первые четыре века истории христианства — от его возникновения, через процессы становления христианского учения и организационной структуры, через эпохи преследований христиан в Римской империи — до официального признания христианства вначале легальной, а затем и государственной религией. Думаю, не нужно много говорить о том, какое значение имеет христианство в истории мировой и отечественной цивилизации, культуры, духовности. Так вот, раннее христианство — это эпоха эталонов, время становления новой религии. В этот период были созданы те элементы учения, организационных принципов, культовых практик, текстов, которые составляют основу христианского мира и сегодня. К этому периоду обращались мыслители всех последующих времен.

Именно рецепция раннего христианства в общественной мысли России и стала непосредственной темой моего научного исследования. К раннехристианской проблематике на всем протяжение отечественной истории обращались российские церковные и политические деятели, поэты и писатели, ученые и педагоги; эта тема стала важной частью философских, исторических, политических, педагогических концепций. Осмысление сюжетов раннего христианства стало, в свою очередь, одним из серьёзных факторов развития общественной мысли в нашей стране. И остается таковым до сих пор.

Моя научная тема весьма востребована в современных научных практиках. Ею активно занимаются историки, философы, религиоведы, причем не только в России. Удалось рассмотреть многие аспекты данной темы, выявить пути ее дальнейшего исследования, что нашло отражение в некоторых моих публикациях. Думаю, что потенциал этой научной проблемы еще далеко не исчерпан.

А над чем Вы работаете сейчас?

У избранной мною научной проблемы много очень интересных аспектов. Хочется, конечно, объять необъятное. Я продолжаю исследовать различные аспекты рецепции раннехристианской традиции на разных этапах отечественной мысли, в том числе и новейшего времени. Восприятие раннего христианства в различных социальных группах, эсхатологические настроения и ожидания, изучение истории раннего христианства на разных уровнях образования, — вот далеко не полный перечень таких аспектов. Как говорится у Экклезиаста, «и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем».

Изменились ли как-то Ваши взгляды на научное поле за время работы?

В процессе своей работы я не сосредоточивался только на одной теме, о которой было уже сказано. Так, в начале 2000-х меня заинтересовали вопросы исследования социальной памяти.

Историография на рубеже XX—XXI вв.еков пережила своеобразный memory-boom; в рамках изучения проблемы памяти создан огромный массив исследований, возникли целые научные школы, но при этом проблема остается очень дискуссионной, даже на уровне основных ее дефиниций. Мы с вами видим, как в мире бушуют настоящие мемориальные войны, в которых память о прошлом становится сферой конфликта политических интересов. Но есть ещё один фактор, повышающий интерес к этой теме. Мы живём в очень быстро меняющемся мире. В этих условиях человек и общество в целом нуждаются в чём-то стабильном, незыблемом, надёжном. Таким фактором стабильности являются личные и коллективные воспоминания о прошлом. Как сказал американский историк Шлезингер-младший, сегодня «каждый становится своей собственной комиссией по охране исторических памятников».

Представим, что у Вас есть возможность выбрать другую профессию — кем бы Вы мечтали стать?

Сложно сказать. Вообще мне всегда хотелось преподавать. Собственно, это стремление реализовать удалось. Однако преподавание в вузе немыслимо без научной работы. В деятельности преподавателя вуза они составляют неразрывное единство.

Так что, пожалуй, я занимаюсь тем делом, о котором изначально мечтал. В свое время профессор Ушаков любил говорить: «Смотрите: мы занимаемся любимым делом, а нам за это ещё и деньги платят!».

Как бы Вы описали свой стиль преподавания?

Как постоянно меняющийся. Мне кажется, что преподаватель должен всё время совершенствовать педагогическую составляющую своей деятельности.

Как невозможно войти в одну и ту же реку дважды, так невозможно дважды одинаково прочитать одну и ту же лекцию.

Но в целом я пытаюсь, насколько это возможно, создать на занятиях атмосферу сотрудничества, как бы нашей со студентами сопричастности к процессу познания истории. В нём, в этом процессе, есть место и рациональным практикам, но есть и элементы озарения, постижения.

Есть еще один важный аспект. Ты должен не только хорошо знать материал, но быть «внутри темы», чувствовать её. Студенческая аудитория всегда очень тонко реагирует на то, в какой степени преподаватель является «фанатом» своей дисциплины.

Ну и, конечно, обратная связь. Мне всегда нужно видеть и чувствовать реакцию студентов, в том числе и невербальную, на то, что происходит на занятии.

В чём секрет хороших взаимоотношений преподавателя со студентами?

В каждом студенте всегда нужно видеть, прежде всего, человека. У него могут быть проблемы, сложности, трудности адаптации, особенности восприятия, да все, что угодно. Нужно хорошо понимать, что как только студент пришел к тебе учиться, его проблемы теперь стали и твоими проблемами тоже.

Невозможно, мне кажется, ограничиваться сотрудничеством только на занятиях, оно должно лежать в основе всех отношений преподавателя и студентов. В течение четырнадцати лет я заведовал кафедрой и, по мере своих скромных сил, старался создать атмосферу взаимного уважения, понимания, доверия между студентами и преподавателями. Наверное, поэтому я поддерживаю очень тёплые, дружеские отношения со многими нашими выпускниками. Собственно, они и не считают, что совсем ушли из университета: часто приходят, интересуются нашими делами, делятся историями своих успехов. Для них, я надеюсь, университет всегда останется Alma mater в буквальном смысле этих слов — любящей матерью.

Современное поколение студентов — какое оно? Есть ли среди них те, кто заинтересовался наукой?

Не буду воспроизводить многочисленные изречения о том, что «молодежь уже не та», хотя древнейшие из этих высказываний насчитывают, пожалуй, не менее пяти тысячелетий. Молодёжь все время меняется. При этом она всегда была и будет другой, не такой, как те, кто её учит. Зелёными юнцами они приходят в университет — все разные, скромные и самонадеянные, активные и не очень. И вот на протяжении нескольких лет на твоих глазах они превращаются уже в весьма таких солидных, взрослых людей. Они вполне самостоятельно и успешно строят свою дальнейшую жизнь, идут в педагогическую профессию, становятся нашими коллегами.

Когда ты видишь, что в этом становлении есть и твой вклад, то понимаешь, для чего вообще пришел в профессию и остаешься в ней.

Сложно сказать, много ли студентов под моим влиянием стали заниматься наукой. Вообще научную карьеру избирают единицы. Хотелось бы сказать о другом. Нам удалось — скажу без ложной скромности — сохранить в нашем регионе систему исторического образования. Это было очень непросто. Стоит огромных усилий убедить абитуриента пойти на педагогическую специальность, студента — пойти в педагогическую профессию, а молодого специалиста — остаться в ней. Для этого нужно предложить современному абитуриенту интересный и востребованный профиль, нужно организовать профориентационную работу, нужно избрать оптимальную структуру учебного плана, нужно содействовать трудоустройству выпускников, воздействовать личным примером, своим отношением к профессии.

И при всём этом на тебе лежит огромная ответственность — ты ведь готовишь будущих учителей.

Это гигантский, но незаметный труд. Он не выливается в яркие мероприятия или знаковые публикации. Тем не менее, посмотрите: уровень школьного исторического образования в регионе — один из самых высоких по стране, из выпускников кафедры истории более девяноста процентов идут работать по специальности, а среди школьных учителей истории в Мурманске примерно треть — мужчины в возрасте до 35 лет. Удалось выстроить наиболее оптимальную «линейку»: профессионально ориентированный абитуриент — идущий в профессию студент — успешный молодой специалист.

А каким студентом были Вы?

Думаю, я был самым обычным студентом. Старался, конечно, всё делать и всё успевать. Наверное, это не всегда получалось, хотя и окончил вуз с «красным» дипломом. Но я очень благодарен преподавателям Мурманского пединститута за всё, что они дали мне в процессе обучения. Причем дело не только в содержании дисциплин. Речь идет скорее об их отношении к преподаванию как к некой высокой миссии. Да, мы тогда не всё одинаково хорошо понимали, но одно мы знали точно — перед нами были настоящие мастера своего дела. Особенно начинаешь это ценить, когда сам оказываешься «по эту сторону сцены». С тех пор мне нравится учиться, что я и продолжаю делать на протяжении всей жизни.

Работать со студентами или работать над исследованиями?

Работа со студентами — это, конечно, не только преподавание. Но для меня всегда именно преподавание является синонимом работы в университете. Это сложно и это невероятно интересно. Любопытно, что я никогда не волнуюсь, когда иду на любую аудиторию, даже совершенно мне незнакомую.

А вообще я по-хорошему завидую современной молодёжи и никогда не соглашусь с теми, кто её критикует. Да, они другие. Они более свободны, открыты, коммуникабельны, терпимы, они лучше информированы и у них больше возможностей.

Вспомните свои первые занятия со студентами. Как это было?

Я хорошо помню свои первые курсы, в том числе и потому, что их выпускники сейчас работают в нашем университете (С.А. Никонов, А.А. Чапенко, Д.П. Беляев, В.М. Воронов, К.Я. Коткин, В.В. Рябев).

Работать в университет (тогда педагогический институт) я пришел, когда еще работал в школе, поэтому радикальной смены видов деятельности у меня не было. Хотя уровень, конечно, был другой. Требовалось в кратчайшие сроки освоить огромный массив информации, на меня была возложена весьма большая и разнообразная нагрузка, поэтому было очень сложно. Плюс общая ситуация тоже была непростой — 90-е годы, знаете ли. Тем не менее, эти уроки становления преподавательской работы даром не прошли, поэтому любые трудности сегодня я воспринимаю достаточно спокойно. Есть с чем сравнивать.

Когда Вы начали преподавать? Расскажите о Вашей первой работе и дальнейшем трудовом пути.

Я начал работать в школе, когда еще обучался в вузе. Очень многому научился, работая учителем истории в школе № 53 города Мурманска, о которой вспоминаю с благодарностью. После нескольких лет работы в школе я был приглашён в педагогический институт, где и происходило мое становление как вузовского преподавателя. Однако опыт работы в школе очень пригодился.

Я убеждён, что готовить будущих учителей можно только если сам поработал в школе.

В 2004 году я — во многом неожиданно для себя — получил предложение возглавить кафедру тогда еще всеобщей истории. С этого времени началась административная эпопея. В 2004 — 2010 годах я руководил кафедрой всеобщей истории, в 2010 — 2015 — объединенной кафедрой истории, которая в 2015 стала кафедрой истории и права.

А как Вы проводите свободное от работы время?

Свободное от работы время, Вы говорите? Честно сказать, затрудняюсь припомнить, когда оно у меня было. Я практически всегда нахожусь на работе — и в университете, и дома.

Порой, приходится заниматься рабочими вопросами после полуночи. Я ласково называю это время «третьей половиной дня».

Но если говорить серьёзно, то конечно свободное время, если оно бывает, я стараюсь провести с близкими людьми, в кругу друзей, в динамичном общении.

Расскажите о своей семье — откуда Вы родом? Чем занимались ваши родители?

Как писал Плутарх, «я живу в небольшом городе и собираюсь в нем жить, чтобы не сделать его еще меньше». Я родился в Мурманске, в обычной семье. Мама — медицинская сестра, отец ходил в море, потом работал на берегу. Родители приехали в Мурманск в 1962 году по направлению, как, собственно, большинство мурманчан.

Опишите свой обычный будничный день. С чего он начинается?

Поймал себя на мысли, что обычных дней не бывает. Понимаете, у преподавателя нет обычной рутины «с девяти до пяти». Поэтому рабочий день, как правило, начинается с проведения аудиторных занятий, а после продолжается другая работа: готовиться к занятиям, работать над исследованиями, заниматься разными документами, общаться со студентами и коллегами. К вечеру вся эта работа достигает апогея, потом этот вал постепенно спадает, а вскоре начинается новый день, и он ставит перед тобой новые задачи.

У Вас очень тяжелый график. Как избежать профессионального выгорания при такой нагрузке?

Конечно, виды деятельности нужно менять, особенно если понимаешь, что возник ступор и какой-то вопрос «не идёт». Поэтому необходимо либо переключаться на какие-то другие задачи, либо просто отвлечься на что-нибудь. Например, я стараюсь следить за новинками кинематографа в таком жанре, как исторические фильмы.

Какие виды искусства Вам ближе всего — музыка, кино, литература?

Как я уже отметил, стараюсь, по мере возможности, смотреть новые художественные исторические фильмы. Их выходит довольно много, интересно наблюдать, как разные страны переосмысливают в художественных образах национальную и всемирную историю. Мы даже со студентами иногда анализируем некоторые наиболее популярные примеры исторического кинематографа. Что касается чтения, то его объем у меня очень велик, и это, в основном, современная научная литература. Впрочем, когда выпадает свободное время, я обращаюсь к античной классике, а также к произведениям великих историков, особенно XIX столетия. Здесь труды и Шатобриана, и Токвиля, и Тьерри, и Гизо, и Карлейля, и Мишле, и Ранке и многих других.

Каковы Ваши жизненные принципы и приоритеты? Какие качества цените в людях?

Есть такая поговорка: «Хороший человек — это не профессия». Чем больше я живу на свете, тем больше убеждаюсь, что это действительно так: хороший человек — это гораздо больше, чем профессия! Это значительно более сложная и трудная жизненная стезя — быть хорошим человеком. Можно быть высоким профессионалом и жить при этом только для себя и работать только на себя. Возможно, так спокойнее и выгоднее. Но мне все-таки кажется, что человек должен жить и работать для других людей. Собственно, это и наполняет нашу жизнь смыслом. Поэтому главным качеством, приоритетом и принципом я считаю любовь к людям.

Как сказал великий французский историк Франсуа Гизо, «если вы чувствуете боль, значит, вы живы. Если вы чувствуете чужую боль — значит, вы человек».