Георгий Гогоберидзе: «Фундаментальные знания не так интересны, мы хотим применить их на практике»

• GoArctic
• 18 апреля 2020
• 5464

Изучению проявления опасных природных и техногенных явлений, которым подвергаются береговые зоны Арктики, посвящено масштабное исследование, к которому уже приступили в Мурманском арктическом государственном университете.

Проект «Фундаментальные взаимосвязи и воздействие природных, геоморфологических и техногенных рисков на арктические береговые эко-социо-экономические системы» реализуется при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Об этом в беседе с Goarctic.ru рассказал ведущий научный сотрудник Информационно-аналитического центра МАГУ доктор экономических наук Георгий Гививич Гогоберидзе.

Участниками проекта стал научный коллектив с опытом совместной работы. Речь идет не только о представителях мурманского университета, но и об ученых из Санкт-Петербургского госуниверситета. Проект запустили в феврале 2020 года. Как подчеркнули в МАГУ, он является фундаментальным научным исследованием — это обязательное условие РФФИ. А это значит, что результаты проекта не предполагают какого-либо внедрения в практику деятельности арктических хозяйствующих субъектов. Тем не менее, ученые все же рассчитывают получить инструментарий для дальнейшей работы.

— Георгий Гививич, расскажите, если ли у вас информация о текущем положении дел: каким природным и техногенным явлениям подвергаются береговые зоны Арктики в наши дни?

— Начну с того, что береговая зона, как территориальное образование, объединяющее часть суши (приморскую территорию) и часть моря (приморскую акваторию, включая дно), разделенные береговой чертой, представляет собой целостный и весьма своеобразный объект. Именно здесь приходится сталкиваться с самыми необычными и сложными сочетаниями природных и техногенных проблем и рисков берегопользования и регионального управления. Это, например, абразия (разрушение) берегов с одной стороны, и заносимость береговых объектов наносами — с другой. Это мощное воздействие на береговые объекты от штормов (волны, ветер), ледового покрова и его динамики, колебаний уровня моря (приливы, нагоны и так далее). Это высокая уязвимость береговых экосистем от последствий техногенных аварий, например, разлива нефтепродуктов, аварий судов в море и аварий на портовых комплексах, проведения дноуглубительных работ, ведения хозяйственной деятельности с нарушениями по отношению к окружающей среде, и многое другое.

В Артике эти проблемы проявляются особенно сильно. Во-первых, это связано с существенными климатическими изменениями в глобальных масштабах, а в приполярном регионе эти изменения носят более выраженный характер. На это указывают изменения синоптических процессов, повышение среднегодовых температур, таяние вечной мерзлоты, кроме того, существенно изменились характеристики ледового покрова Арктики. Во-вторых, это связано с началом мощного процесса интенсивного хозяйственного освоения арктического региона, сопровождающегося строительством и эксплуатацией инфраструктурных объектов, ростом трафика судов и другими техногенными процессами. И все это в условиях чрезвычайной высокой степени уязвимости арктических экосистем, на порядок превышающей показатели более «южных» береговых регионов.

Кроме того, для Арктики характерна крайне неравномерная изученность побережий арктических морей. Главными причинами слабой изученности региона является его труднодоступность и дороговизна проведения исследований. Производится в основном изучение участков, перспективных для хозяйственного освоения, преимущественно добычи полезных ископаемых. В результате «неравномерность» изученности разных побережий возрастает. Эти пробелы восполняют применение дистанционных методов изучения Земли и моделирование процессов, проходящих в Арктике.

— Расскажите об этом подробнее.

— Дистанционные исследования существенно дешевле проведения натурных измерений, а в настоящее время вопрос финансирования играет, пожалуй, определяющую роль во всех перспективных разработках, особенно в арктических.

Как пример: Россия теряет порядка 10-11 квадратных километров площади за счет разрушения арктических берегов. Еще 10 лет назад эти цифры интересовали только ученых, а сейчас они очень интересуют и административные органы власти, и бизнес. Где расположены эти 10 квадратных километров «уходящих» земель, не вблизи ли тех районов, где запланировано строительство, например, завода СПГ, или портового комплекса, или нового поселка? А если в новом строящемся в Арктике порту произойдет разлив нефти, каковы шансы, что они затронут не только акваторию порта, но и ведь регион вокруг, что вызовет массовую гибель обитателей экосистемы — и повлечет соответствующие огромные штрафные санкции? А что дешевле: построить объект в относительно легкодоступном месте, дешево, но с большим рисками ущерба или в труднодоступном месте, но с невысокими рисками?

Это, собственно, важнейший элемент нашего исследования: анализ того, как происходящие изменения природных факторов и риски опасных природных явлений в сочетании с имеющимися и/или возникающими техногенными рисками влияют на устойчивость развития элементов береговой эко-социо-экономической системы: то есть и самих берегов, и его обитателей, и проживающего человека, и инфраструктуры.

— Объясните, по какому принципу отбирали участников проекта РФФИ. Иными словами, почему МАГУ и Санкт-Петербургский госуниверситет?

— Этот проект является своеобразным и логичным продолжением исследований, которые наша группа ведет уже на протяжении ряда лет. Эти исследования затрагивают комплексный анализ развития арктических береговых систем различных пространственных уровней: регионального (уровень субъектов Российской Федерации), районного (уровень районных муниципальных образований) и локального (уровень муниципальных образований поселений). Под комплексным анализом понимается анализ совокупности климатических, экологических, социально-экономических, политико-географических факторов.

В результате нами была разработана геоинформационная система (ГИС) «Береговые эко-социо-экономическое системы Арктики», позволяющая дать анализ текущей ситуации береговых систем и прогноз их развития, с реализацией сценарного подхода в прогнозах. По сути, это элемент Кадастра береговой зоны, в разработке модели которого наша группа принимала участие совместно с учеными других организаций еще лет десять назад: правда, модель так и осталась моделью.

Но нам стало интересно ответить на такой вопрос: а реализуемы ли эти проекты и прогнозы социально-экономического развития? Может быть, это настолько дорого и «рискованно», что лучше оставить все как есть, или развивать иные направления природопользования? Какие объекты и где можно строить, и какие природные рискообразующие факторы необходимо учесть? Какие техногенные факторы риска появляются и как они повлияют на регион? И так далее. А если принять во внимание, что существует риск каскадных катастроф, то есть реализации цепочки природных и техногенных рисков, то задача становится еще сложнее, но и еще более интересной. Таким образом и родился этот проект, выполняемый небольшой группой единомышленников. Но проект только начался, и несомненно группа будет расширяться.

— Скажите, кто кроме участников вашей группы, может быть заинтересован в том, чтобы проект был реализован?

— Такого рода проекты изначально являются мало коммерческими, и в первую очередь в результатах таких проектов заинтересованы органы власти, то есть государство. Мы ведь не разрабатываем «железо», которое можно внедрить в производстве. Мы разрабатываем систему, инструмент поддержки принятия эффективных территориальных управленческих решений. С учетом того, что такие решения разрабатывают и принимают в абсолютном большинстве случаев органы государственной власти, то и ответ «кому это нужно» очевиден. Вот только ответ не всегда «звучит».

Как пример: Государственный Кадастр береговой зоны, модель которого была разработана группой ученых из многих организаций. Группу возглавляли специалисты Всероссийского научно-исследовательского геологического института им. А. П. Карпинского, знаменитого ВСЕГЕИ. Действующая модель Кадастра в виде ГИС-системы для берегов Балтийского моря была разработана в рамках реализации государственного контракта федерального министерства. Контракт выполнен, действующая модель представлена в министерство, была высказана благодарность за отличную работу, и... все. Больше об этой разработке никто не вспоминает. Точнее, время от времени идут сигналы, в том числе сверху, проводятся встречи/совещания/круглые столы, но в лучшем случае появляется очередная резолюция. На вопрос «почему так» только один ответ: это некоммерческий продукт.

Но мы искренне надеемся все же привлечь внимание чиновников к своей работе через публикации результатов, через их представление на конференциях, форумах и так далее. В том числе, и через вашу публикацию.

— Существуют ли аналоги у проекта в других регионах/странах? Собираются ли российские ученые опереться на опыт Норвегии, например?

— Несомненно, мы не одиноки в изучении этих проблем, и в России, и за рубежом есть немало специалистов. Собственно, первый год любого проекта посвящается в том числе изучению имеющегося опыта, его адаптируемости к данному региону, то есть к Арктике.

Но «опираться» на чей-то опыт, тем более зарубежный, будет неправильно. В каждой стране свои подходы, свои методы и самое главное — свое законодательство и критерии, в том числе природоохранные, социальные. А в данном случае, от этих критериев и подходов много зависит. Так что речь может пойти именно об «адаптации», но пока отвечать про то, что мы собираемся «адаптировать» и про степень адаптации весьма преждевременно: работы идут еще менее двух месяцев из отпущенных трех лет.

— Уточните, пожалуйста, какую именно информацию обрабатывают и анализируют ученые в настоящее время. Хочется подробнее узнать о «внутренностях» проекта.

— Как раз главной задачей первого года исследований и является — понять, определить и классифицировать: какие природные и техногенные риски вообще присутствуют в береговой зоне Арктики, и в какой степени они влияют на нормальное устойчивое функционирование элементов береговых эко-социо-экономических систем. То есть определиться с базисом дальнейшей работы.

Для этого мы сейчас работаем над созданием, формированием и накоплением банка данных прецедентов природных и техногенных катастроф и угроз в отношении арктических береговых эко-социо-экономических систем. То есть создаем своеобразную базу информации о катастрофах в Арктике. И на основе этой информации, на основе результатов исследований наших коллег, о чем уже говорилось выше, планируется создание уже научной, критериальной базы, определяющей виды и источники рисков, их пространственный масштаб и характер воздействий на элементы арктических береговых систем различного пространственного уровня, их взаимодействие между собой и так далее.

— Расскажите об ожидаемых итогах работы проекта.

С одной стороны, проект фундаментальный, и наша главная задача — получение новых фундаментальных знаний о взаимосвязи и воздействии природных и техногенных рисков на арктические береговые эко-социо-экономические системы.

Но, с другой стороны, на наш взгляд, получать только фундаментальные знания неинтересно, интересно эти новые знания применить на практике, то есть в нашем случае — получить инструмент, инструмент поддержки принятия эффективного управленческого решения.

Поэтому наши ожидаемые результаты к концу выполнения проекта, помимо упомянутого выше банка данных по прецедентам рисков в отношении арктических береговых эко-социо-экономических систем, можно сформулировать так: мы хотим получить многоуровневую модель воздействия природных и техногенных рисков на арктические береговые эко-социо-экономические системы и их элементы, с учетом риска каскадных катастроф, с вероятностной и монетарной оценкой безопасности природопользования в береговой зоне Арктической зоны Российской Федерации.

Также мы заинтересованы в получении инструментария, позволяющего принимать эффективные управленческие решения (речь о ГИС-системе и «карте рисков» арктических регионов России) в сфере безопасности природопользования в береговой зоне Арктической зоны Российской Федерации, с целью снижения уровня природных и техногенных рисков и предотвращения каскадных катастрофических процессов.